Блондинка в черном парике - Страница 26

Он посмотрел на Салли долгим-долгим взглядом. Ее улыбка дрогнула. Глядя на нее, Джеймс покачал головой. Потом взял ее лицо в руки и сказал:

— Я возвращаюсь в гостиницу Тельмы. Как вы отнесетесь к тому, чтобы отправиться вместе и разделить со мной мои «башенные апартаменты»? Я лягу на диван, а вы можете распоряжаться кроватью. Клянусь, я не сделаю в вашу сторону ни единого шага. Мы же не можем просидеть здесь остаток ночи до утра. Здесь довольно сыро, а я не хочу, чтобы кто-нибудь из нас заболел.

— А что потом?

— Об этом мы подумаем завтра. Если вас к телефону действительно подзывала женщина, тогда нам предстоит вычислить, кто она такая. И еще я хочу знать, почему вы шесть месяцев провели в той лечебнице.

Салли замотала головой еще до того, как он закончил фразу. Джеймс понял, что она уже пожалела о том, что рассказала ему слишком много. В конце концов она его совсем не знает. По сути дела, Салли понятия не имела, можно ему доверять или нет.

— Знаете, меня интересует другое. С какой стати в доме Амабель к телефону подошла не она сама, а Марта?

— Хороший вопрос. Но, может статься, ответ на него совсем прост: вероятно, вышло так, что в тот момент, когда раздался звонок, Марта просто находилась рядом с телефоном. Не впадайте в панику, Салли.

Джеймс взял ее под руку, другой рукой подхватил ее рюкзак. Она прихрамывала, но не очень сильно. Похоже, растяжения нет, как она опасалась вначале. Джеймсу не хотелось тащить ее к доктору Спайверу: одному Богу известно, что старик мог предпринять. Может быть, он попытался бы сделать ей искусственное дыхание. В гостинице Тсльмы не светилось ни одно окно. У Квинлана был свой ключ от входной двери. Они поднялись в его башенные апартаменты, не разбудив ни Тельму, ни Марту. Джеймс знал, что сегодня прибыл еще только один постоялец — пожилая женщина. Она была мила и улыбчива и сообщила ему, что приехала навестить дочь. Дочь живет в новом районе, но ей всегда хотелось остановиться именно в комнате в башне. Слава Богу, сказала она, башен две, это означает, что женщина поселилась в противоположном конце дома.

Джеймс опустил жалюзи и только после этого включил настольную лампу на половинную мощность.

— Ну вот. Здесь очень мило, не находите? Телевизора у меня нет.

Салли не смотрела ни на него, ни на окно. Со скоростью выстрела она метнулась к двери. Она больше не чувствовала к нему ничего, даже отдаленно напоминающего влюбленность. Салли боялась. Она оказалась в комнате мужчины — мужчины, которого совершенно не знала, мужчины, который ей сочувствовал. Она так долго не встречала ни в ком сочувствия, что клюнула на него без раздумий, без вопросов. Джеймс Квинлан — совершенно не подходящий человек, Салли поняла это сразу же, как только они переступили порог комнаты, и это в тот же миг выбило ее из колеи.

— Что случилось, Салли? Что-то не так? Она вцепилась в ручку двери, пытаясь ее повернуть. Дверь не открывалась. До Салли дошло, что ключ все еще торчит в замке, и она почувствовала себя глупо. Джеймс не сделал ни единого движения, даже не протянул к ней руку. Он просто произнес своим спокойным, глубоким голосом:

— Все в порядке. Я знаю, чего вы испугались. А теперь идите сюда и садитесь, мы поговорим. Я не причиню вам вреда. Я на вашей стороне.

«Ложь, — подумал Квинлан, — еще одна гнусная ложь».. Шансы на то, что он когда-нибудь хоть каким-то образом окажется на ее стороне, практически равны нулю.

Медленно, как в полусне, Салли отошла от двери, наткнулась по дороге на столик и, наконец, тяжело опустилась на диван. Диван был обит светлым ситцем в бледно-голубых и кремовых цветочках.

«Я потираю руки точь-в-точь как леди Макбет», — подумала про себя Салли и подняла лицо к Джеймсу.

— Прошу прощения.

— Ладно, бросьте! Ну, так что вы предпочитаете: попытаться уснуть или немного поговорить?

Она уже и так рассказала слишком много. Наверное, он уже готов отказаться от своего умозаключения, что она — самый здравомыслящий человек из всех его знакомых. А он еще хочет узнать, как она попала к Бидермейеру! Господи, это уже выше ее сил! Салли не представляла себе, как она могла бы говорить об этом, даже думать и то было слишком тяжело. Если она расскажет, Джеймс уж точно решит, что она параноик и вообще ненормальная.

Салли всмотрелась в его лицо, сознавая, что она так же скрыта полумраком, как и он, и поэтому ни один их них не может прочесть выражение лица другого.

— Я ни сумасшедшая.

— Что ж, возможно, я сам сошел с ума. Я до сих пор так и не выяснил, что же случилось с Харви и Мардж Дженсен. И знаете что? Меня вообще это больше не интересует. Я шпионил одному приятелю из ФБР… Нет, не надо смотреть на меня так, будто вы готовы снова рвануться к двери. Это мой очень хороший друг, а у меня просто есть для него кое-какая информация. — Снова ложь, но на сей раз вперемешку с правдой. Но это в конце концов его работа, поэтому его ложь совсем не то, что обычное вранье «плохих парней», она должна быть лучше уже по определению, просто обязана.

— Как его зовут?

— Диллон Сэйвич. Он рассказал, что ФБР ищет вас везде и всюду, но пока никаких признаков. Еще он сказал, что в ночь, когда был убит ваш отец, вы что-то видели, возможно, видели того, кто это сделал. Не исключено, что это была ваша мать, и потому вы сбежали, чтобы отвести от нее опасность. Если не мать, то это был кто-то еще, возможно, вы сами.

Ваш папочка не был прекрасным человеком. Как оказалось, им занималось ФБР, потому что. он был замешан в продаже оружия террористическим режимам — странам типа Ирана и Ирака, которые числятся в запретном списке. В любом случае они убеждены, что вам что-то известно.