Блондинка в черном парике - Страница 48

— Нет. Я хочу стоять, причем чем дальше от вас, тем лучше.

— Как пожелаешь.

На нем был темно-синий свитер и черные слаксы. Темные волосы были гладко зачесаны назад, даже скорее прилизаны, будто он только что принимал душ. Зубы были белые, но два передних резца выдавались вперед.

— У вас уродливые зубы, — заметила вдруг Салли. — Почему вы не носите пластинку, как ребенок? ина произнесла это не задумываясь, и это лишний раз подтверждало, что мозги ее еще не вполне прояснились.

Бидермейер бросил на нее такой взгляд, будто хотел убить на месте. Он автоматически поднял руку, чтобы потрогать передние зубы, потом, словно спохватившись, быстро отдернул ее. Их разделяло только полутемное пространство, но Салли поняла, что он взбешен и жаждет причинить ей боль.

Бидермейер взял себя в руки.

— Так, значит, сегодня ты у нас решила побыть маленькой сучкой, правда?

— Нет. — Салли все еще наблюдала за ним. Все ее тело напряглось, потому что она чувствовала, что он хочет наброситься на нее, ударить побольнее. Она раньше и не подозревала, что может ненавидеть кого-нибудь так сильно, как ненавидела сейчас Бидермейера. Не так, как отца. Не так, как Скотта.

В конце концов он уселся на единственный стул и скрестил ноги. Снял очки, положил их на маленький столик рядом со стулом. На столе стоял графин с водой и один стакан, ничего больше.

— Что вам нужно?

Графин был пластмассовый — даже если стукнуть его этим графином прямо по голове, это не причинит ему особого вреда. Но столик — довольно крепкий. Вот если бы она была достаточно подвижной! Тогда можно' было бы схватить этот столик и как следует врезать ему!

Однако Салли обреченно понимала, что для того, чтобы обрести достаточную быстроту и силу, чтобы свалить Бидермейера, ей необходимо избежать инъекций хотя бы еще в течение часа. Сумеет ли она заговорить ему зубы на такое время? Вряд ли, но попытаться все же стоит.

— Что вам нужно? — снова спросила Салли. Она никак не могла заставить себя сделать хотя бы один шаг в его сторону.

— Мне скучно, — сказал Бидермейер. — Я зарабатываю такую кучу денег, и что из этого? Я даже не волен покинуть это место. А мне хочется за свои деньги получать удовольствие. Что ты можешь мне предложить по этому поводу?

— Дайте мне уйти, и я сделаю так, что вы получите еще больше денег.

— Но это разрушило бы саму цель, разве нет?

— Вы хотите сказать, что здесь содержатся и другие люди, которые на самом деле абсолютно нормальны? Другие заключенные, которых вы держите против их воли? И вам платят за то, чтобы вы их держали?

— Это очень маленькое закрытое заведение, Салли. О нем знают совсем немногие. Я принимаю всех своих пациентов только по направлениям, причем очень тщательно проверенным. Просто послушай меня. Это первый случай, когда я разговариваю с тобой как со взрослой. Ты находилась у меня полгода, шесть полных месяцев, и все это время ты была такой же интересной, как сломанная кукла, за исключением того случая, когда ты выпрыгнула в окно. Если что и убедило твою дорогую мамочку в том, что ты чокнутая, так это та история. Это вынудило меня посидеть и понаблюдать за тобой, но не долго. Такая ты мне нравишься гораздо больше. Если бы я только мог быть уверен, что ты не попытаешься удрать снова, я бы предпочел сохранить тебя в таком состоянии, как сейчас.

— Неужели я могу сбежать? Интересно, как вы себе это представляете?

— К сожалению, Холланд довольно глуп, а за тобой чаще всего приглядывает именно он. А сестра Розали, я подозреваю, тебя немного побаивается. Ну не странно ли? Что касается Холланда, то он умолял меня, чтобы я поручил тебя, жалкое создание, его заботам. Могу себе представить, как ты дожидаешься его прихода. Что бы ты сделала, Салли? Ударила бы его по голове этим столиком? Это бы его оглушило. А потом ты бы могла его раздеть, хотя сомневаюсь, чтобы ты получила от этого такое же удовольствие, какое получает он, снимая одежду с тебя… Нет, у меня нет выбора. И прошу не двигаться! Помни, я не Холланд, оставайся там, где стоишь, или я прямо сейчас вкачу тебе изрядную дозу.

— Я не сдвинулась ни на дюйм. Зачем я здесь? Как вы меня нашли? Должно быть, вам позвонила Амабель и сообщила, где я. Но почему? И кому нужно, чтобы я сюда вернулась? Моему мужу? Интересно, это вы изображали отца или Скотт?

— Ты говоришь о своем бедном муже так, словно он посторонний человек. Дело в Джеймсе Квинлане, верно? Ты с ним спала, наслаждалась, а теперь собираешься бросить бедняжку Скотта. Ну и ну, Салли, никогда не думал, что ты такая ветреная женщина. Погоди, я расскажу Скотту про твои делишки.

— Когда будете говорить со Скоттом, будьте так любезны, передайте ему, что я серьезно намерена его убить, как только выйду отсюда на свободу. А выйду я скоро, доктор Бидермейер!

— Ах, Салли, я уверен, что Скотт хотел бы, чтобы я сделал тебя более покорной. Ему не нравятся агрессивные и слишком озабоченные своей карьерой женщины. Можешь поручить мне проследить за этим, Салли.

— Либо вы, либо Скотт звонили мне в Коув, изображая моего отца. Кто-то из вас двоих явил ся в Коув, забрался на эту идиотскую лестницу, чтобы перепугать меня до чертиков и заставить поверить, что я сошла с-ума. Кроме вас, больше некому. Отец мертв.

— Да, Эймори мертв, лично я думаю, что это ты его убила, Салли. Это правда?

— Если вы действительно хотите знать правду — я не знаю. Я не помню той ночи. Но когда-нибудь память все-таки вернется, обязательно должна вернуться.

— Не очень-то на это рассчитывай. Одно из лекарств, которые я тебе колю, превосходно подавляет память. Какие побочные эффекты оно может иметь при длительном применении — никто толком не знает. А ты будешь принимать его всю жизнь, Салли.