Блондинка в черном парике - Страница 96

Боже правый, — опомнился Марвин, — с чего это я разболтался об этом? Вы же спрашивали меня о Нормане Липси. Ему предстоит сесть в тюрьму на весьма длительный срок. Не беспокойтесь об этом типе. Он отказывается что-либо говорить. Заявляет, что Холланд — кретин и лжец. Но это не имеет значения. У нас есть на него материал.

Салли вздрогнула. Она обхватила себя руками. Брэммеру хотелось как-то ее успокоить, но он не знал, как именно.

Он сказал:

— Поверьте мне, Липси по-настоящему не поздоровится. Мы пока еще не знаем имена всех людей, которых он держал у себя против их воли. Наши сотрудники побеседуют с каждым, заглянут в каждое личное дело, поговорят со всеми родственниками. Скоро дело развернется вовсю. Я подозреваю, что, когда все кончится, многим очень богатым и очень известным людям придется несладко.

Кроме того, Липси является соучастником убийства. Так что, можете больше о нем не беспокоиться. Он исчез с вашего горизонта навсегда.

Боже правый, что же этот человек ей сделал? Брэммер не мог себе представить. И, честно говоря, не хотел и пытаться.

Когда вошел Квинлан, его глаза ожили и засветились при виде Салли — такой худой, бледной, со спутанными волосами. Ее глаза тоже, в свою очередь, засияли при виде Джеймса. Марвин Брэммер тихо побрел обратно в свой кабинет, думая на ходу, что не может припомнить другого случая, чтобы он так много разговаривал.

Она могла бы выудить у Квинлана любой секрет, и парень бы даже не понял, что она делает. Более того, Салли сама не сознавала, каким воздействием на людей обладает.

«Хорошо, что она не иностранная шпионка, а то бы все мы оказались полными идиотами», — подумал Брэммер. И еще он, сам не зная почему, чувствовал огромное облегчение от того, что ее мать оказалась не замешанной во всю эту мерзость.

Глава 25

Квинлан привез Салли к себе домой, в свою квартиру, в свою спальню, в свою кровать. И вот теперь он лежал с ней рядом, слегка поглаживая ее рукой по спине, вниз и вверх.

Какая же она худенькая! Сквозь ткань ночной сорочки явственно прощупывались ее бедренные кости, он чувствовал хрупкость ее рук. На миг у него возникло желание заказать по телефону что-нибудь из китайской кухни — побольше сахара в говядине по-жешуаньски и хороший горшок риса, — но он сдержался и решил, что лучше все-таки делать именно то, чем он занимается сейчас. Кроме того, он и так уже до отвала накормил Салли спагетти, щедро посыпанными пармезаном, и горячими чесночными тостами, которые, правда, и в половину не были так хороши, как те, что делала Марта.

— Джеймс?

— Предполагалось, что ты крепко спишь.

— Мистер Брэммер был со мной очень мил. Кстати, он рассказал кое-что и о тебе.

Квинлан уставился на Салли, не веря своим ушам.

— Ты шутишь! Брэммер — самый большой молчальник во всем ФБР. Если бы за молчание давали награды, он бы завоевал их без труда.

— Только не сегодня ночью. Может быть, он устал или был слишком возбужден — как ты. Да, он мне много чего порассказал. Например, я знаю теперь, что у тебя была большая семья, и что ты очень похож на своего отца.

Это интересно. Квинлан кашлянул, прочищая горло, и произнес, зарывшись лицом в волосы Салли:

— Хм, разве он не говорил исключительно о расследовании и участниках этой истории?

— Большей частью, но не только об этом. Джеймс почувствовал, как пальцы Салли скользят по его бицепсам. Он тут же напряг мускулы. «Мужчина, — подумал Квинлан, — он всего-навсего мужчина, который хочет, чтобы его женщина знала, какой он сильный». Он чуть не расхохотался над самим собой.

— Что ты имеешь в виду, говоря «не только об этом»?

— Я имею в виду тебя. Он рассказал мне о тебе, о твоем отце и о Диллоне.

— Брэммер и мой отец прошли вместе немалый путь. Хотел бы я, чтобы ты могла познакомиться с моим стариком. Это был классный мужик, Салли. Так жаль, что он умер — в прошлом году. От сердечного приступа. Все произошло так внезапно, отец совсем не мучился, но все-таки рано, ему было всего шестьдесят три года. Он бы просто свел тебя с ума — в один миг тебе бы хотелось засветить ему в глаз, а через минуту ты бы уже сгибалась пополам, держась за живот от смеха.

— Ты во многом похож на него — так сказал Брэммер. А еще он сказал, что ты любишь охотиться в одиночку, но он всегда знал, что ты делал, даже если ты готов был поклясться, что он об этом и не подозревает.

— Старый плут! Я бы не стал с этим спорить. У него повсюду доносчики!

— Может быть, теперь у него есть шпион, который лежит в твоей собственной постели.

— Все нормально, — сказал Квинлан и поцеловал ее.

Салли была мягкой и податливой, но она была не с ним, — пока еще нет — и он ничуть не винил ее за это. Он проговорил в ее теплые губы:

— Осталось разобраться только с твоим отцом, Салли. Мы его достанем. Он от нас не уйдет. Предстоят крупный скандал и большое судебное разбирательство. Ты сможешь с этим справиться?

— Да. — Голос Салли неожиданно сделался холодным и твердым. — На самом деле я просто не могу дождаться. Мечтаю засадить его за решетку. Очень хочется рассказать всему миру, как этот мерзавец избивал жену. Я хочу рассказать всем, что он сделал со мной. Джеймс?

— Что?

— Как ты думаешь, в жизни моего отца была какая-то другая женщина? Кто-то, с кем он собирался покинуть страну?

— Не сказать, чтобы мы это знали, но мысль тем не менее интересная. Надо будет проверить. Еще рано, очень рано. Как я уже говорил, наши люди просматривают сейчас каждый клочок бумаги в офисе твоего отца и в его доме. Все будет изучено самым тщательным образом.